Вернуть жизнь ухватом: зачем жители создают музеи умирающих деревень - «Статьи о недвижимости»

Жизнь в чуме, быт оленеводов и традиционные танцы северных народов — в России всё активнее говорят о развитии этнографического туризма, который совмещает в себе и познавательную, и развлекательную функции, и, главное, помогает сохранять уходящие традиции. По всей стране создаются центры и небольшие тематические парки, посвященные экзотической для жителей центральных регионов культуре небольших народов.

Необходимость способствовать развитию этнотуризма закреплена в плане по реализации национальной политики России, который был утвержден в январе 2019 года. Между тем одной только этнографической экзотикой дело не ограничивается — жители пришедших в запустение российских деревень всё чаще сами обращаются к уходящему крестьянскому быту, создавая самодеятельные культурные и даже музейные проекты. Один из них уже несколько лет действует на Русском Севере, другой не так давно появился в Удмуртии. Как коллективная работа над сохранением памяти помогает людям не только возродить интерес к родным местам, но и привлечь туда гостей, разбирались «Известия».

На земле заволоцкой чуди

Село Березник стоит на реке Устья в обрамлении классических билибинских северных пейзажей. До Архангельска от него — около 300 км по федеральной трассе «Холмогоры». Поэтому тем, кто соберется ехать сюда из Москвы, лучше добираться из соседнего Вельска или с железнодорожной станции Костылево, не доезжая до областной столицы.

Несмотря на отдаленность от Архангельска, Березник — село по современным меркам вполне благополучное. Есть тут даже собственный спорткомплекс с ледовой ареной, рассчитанный более чем на 370 человек. И — удивительное дело! — затерянное посередине северных холмов село в начале 2010-х годов уверенно показывало рост числа жителей. Если в 2002 году там жили около 660 человек, то к 2012-м жителей было уже больше 690 человек. Сейчас, говорят местные, здесь живет около 900 человек.

Собранные ею материалы сегодня хранятся в архивах и музеях Москвы и Соловков. На этом, собственно, «серьезные» культурно-исторические достопримечательности здесь заканчиваются.

Зато у Березника есть два важных человеческих актива — в начале 2000-х в развитие деревни вложился один из местных лесопромышленников, владелец Устьянского лесопромышленного комплекса Владимир Буторин, который сам родом из этих мест. А прославиться (в определенном, конечно, смысле) селу помогла директор местного детского сада Ирина Кокорина. В 2015 году ее программа по увековечиванию памяти исчезнувших деревень «В гостях у хозяюшки Устьи» выиграла грант благотворительного фонда Потанина «Музейный гид».

Суть проекта, на который было выделено 336 тыс. рублей, была проста: авторы хотели собрать информацию о шести деревнях, когда-то стоявших в окрестностях Березника, и установить стилизованные памятные щиты с информацией о них. А еще — организовать экскурсии для школьников и взрослых, приезжающих в Березники.

Рама над рекой

Вообще-то, признает Ирина, изначально проект она придумала для того, чтобы привлечь внимание к собственному музею крестьянского быта — возможно, одному из немногих в России музеев, работающих при детском саду.

Заниматься им Ирина Кокорина начала еще в начале 1990-х — тогда же написала специальную программу «Истоки», посвященную сохранению памяти о народной культуре, а потом вместе с родителями воспитанников начала собирать по еще стоявшим деревням, у старушек, старинные утюги, ухваты и прочие артефакты крестьянской жизни.

Постепенно «крестьянский уголок» вырос в музей, почти полностью построенный на интерактивности — детям там предлагают погладить белье старинным крестьянским валиком, посмотреть, смолоть зерно на ручной мельнице и сравнить это с тем, как строится процесс сейчас, позвонить в тяжелый колокольчик, которым раньше холмогорские крестьяне созывали скот.

Простым сбором ненужных предметов с местного населения создатели при этом не ограничились — музей «живет» по календарю народных праздников. На Масленицу тут пекут тетерок, к концу марта — традиционных жаворонков, на Пасху — козулей. Давать мастер-классы подрастающему поколению приглашают местных бабушек. Так что старшее поколение тоже без дела не сидит.

Постепенно музей вырос, приходить туда стали, в том числе и школьники, для которых появились специальные кружки. После этого стали думать, куда расти дальше, — и придумали собрать информацию о других деревнях.

— Собственно, решили его (музей. — Прим. ред.) популяризировать, и для этого придумали программу по сохранению памяти о деревнях, которых уже нет. Когда подавали в Фонд Потанина, проект назывался «В гостях у хозяюшки Устьи».

После победы в 2015 году Ирина Кокорина собрала рабочую группу из местных активистов, учителей и краеведов. Собирать информацию о деревнях помогали школьники, которые беседовали с местными жителями. Взрослые же параллельно вели работу в местных архивах, изучали краеведческую литературу и думали, как именно оформить информационные щиты, — собственно, то, ради чего и создавался проект, решили делать стилизованными.

В 2016 году маршрут официально открыли — журналистов, гостей из Архангельска и местных жителей провезли по нему на автобусе, показали установленные щиты и пригласили в музей Березника. Изначально деревень было шесть — Чума, Холм, Богатая, Наволоки, Ягодная, Крылово. Еще один щит установили в самом Березнике, на месте стоянки древних людей, а на берегу реки Устьи, у которой стоит село, поставили пустую раму и большой стол, на котором можно увидеть карту деревень, располагавшихся за рекой.

После этого работа не остановилась — при местной школе появился краеведческий кружок, участники которого продолжили искать местных жителей и записывать их истории. В результате информации набралось столько, что ни на каких щитах она уже не помещалась, да и список населенных пунктов заметно расширился. В итоге воспоминания местных жителей и истории деревень включили в сборник «Деревня, живущая в наших сердцах», который издали в 2018 году. Найти в нем можно истории 37 населенных пунктов, стоявших в этих местах.

Оцифрованная память

Архангельский проект — не единственный пример такой инициативы. Сохранить уходящую натуру умирающих деревень, чтобы вернуть к жизни те, что еще стоят, пытаются в разных регионах.

Исчезнувших населенных пунктов, с которыми у людей связаны семейные истории, в России столько, что запрос на сохранение памяти существует давно, и маленькие любительские музеи в библиотеках и простаивающих без дела деревенских домах культуры возникают то и дело. Иногда воспоминания жителей собирают и публикуют сотрудники региональных архивов — такой сборник, например, в 2017 году вышел в Ханты-Мансийском автономном округе.

Еще с середины 2000-х в России существует интернет-ресурс «Книга памяти исчезнувших деревень», созданием которого занимаются два преподавателя — Евгения Тимохина из Мурманской области и Павел Смертюков из Карелии.

Иногда они даже проводят слеты жителей исчезнувших деревень. Но в основном, правда, откликаются по-прежнему педагоги или просто люди, случайно наткнувшиеся на проект на просторах интернета и захотевшие поделиться историей своего села. Такого, чтобы целая группа жителей выступила с инициативой увековечить память своей малой родины на страницах «летописи», до сих пор не было, признает автор проекта.

Тем не менее сейчас список участников включает несколько десятков человек, в нем можно найти истории жителей сел, расположенных в самых разных регионах, — от Удмуртии и берегов Белого моря, Тверской или Ленинградской областей до Сахалина.

«Выглядываю в окно, а улица пустая»

Теперь, однако, стали появляться инициативы, направленные не только на то, чтобы сохранить уходящие воспоминания, но и на то, чтобы ими делиться, — причем на доступном современной аудитории языке.

Осенью 2017-го в удмуртской деревне Сеп, по размерам сопоставимой с архангельским Березником, — постоянно там проживает около 500 человек, — открылся Музей исчезнувших деревень.

Этот проект, возможно, стал одним из самых технологичных в своем жанре. Как и в Березнике, идея принадлежала местным жителям, — она выросла из стихийно образовавшегося народного праздника, — но за помощью местные обратились к профессиональным экспертам. В итоге руководителем проекта стал Александр Юминов, руководитель НКО «Кама-рекордз».

Сначала местные жители занимались только организацией этого сбора — готовили традиционные угощения и организовывали народные развлечения. А потом на одном из праздников решили, что хотят взять альбомы для фотографий и собрать в них информацию об опустевших деревнях. С этими альбомами они и пришли к Александру Юминову, который до этого уже приезжал в Сеп с культурными мероприятиями. Увидев собранный ими материал, который жители не знали, где хранить, он предложил сделать музей. И в Сепе идею поддержали.

Чтобы сделать всё по уму, активисты организовали целую коллаборацию между жителями традиционного удмуртского села (удмурты в нем составляют до 90% населения) и представителями городского арт-сообщества.

Само создание и наполнение альбомов потребовало пару лет кропотливой краеведческой работы. Но самым сложным, позднее объяснял Александр Юминов журналистам, было привить местным жителям, пусть и полным инициативы, почтительное отношение с имевшимися у них артефактами. Например, объяснить, что подлинные старые фотографии не стоит обводить карандашами или маркерами.

Подключилась к работе и местная администрация: Игринское сельское поселение выделило на проект около 200 тыс. рублей (еще около 4 млн рублей удалось привлечь с помощью грантов), а когда речь зашла о расширении и создании собственного центра ремесел, муниципальные чиновники отдали музею кирпичное здание администрации.

Результатом стал пусть и небольшой, зато оформленный по всем правилам музей. С собственным логотипом — в качестве символа выбрали стилизованное изображение цветка италмас (или кувшинки), фигурирующего в удмуртских легендах, вокруг него же построили и концепцию всей экспозиции — современным сайтом, с помощью которого к Сепу можно проложить маршрут из любой точки, аудиозаписями воспоминаний и, естественно, личными вещами жителей самих исчезнувших деревень.

В центре экспозиции — те самые, собранные жителями альбомы в лаконичных красных переплетах. А типичные для большинства небольших краеведческих музеев бытовые артефакты, не имеющие в общем-то серьезной исторической ценности, «наполнили» личными воспоминаниями.

Например, объяснял Александр Юминов порталу «Экспертный совет по малым территориям», один из жителей рассказал, как в детстве мать, выкладывая на специальной деревянной доске (конечно, тоже представленной в экспозиции) муку, рисовала на ней замысловатые узоры — чтобы голодные дети муку не крали. Но он не растерялся и вскоре научился узоры эти восстанавливать, таская с доски по щепотке муки.

Самым же пронзительным экспонатом как приезжавшие в музей журналисты, так и сам Александр Юминов называют письмо старушки, жившей в одной из исчезнувших деревень, написанное на удмуртском языке:

Наверняка еще пару десятков лет назад такие письма из ветшающих домов старики по всей России рассылали сотнями. Но в этом случае призыв автора оказался услышанным.

Возвращение чуди

И Сепу, и Березнику обращение к памяти о прошлом помогло возродиться в настоящем. В Березник, рассказывает Ирина Кокорина, сейчас приезжают туристические группы — в основном, правда, из Архангельской области, но она рассчитывает, что со временем потянутся люди и из других регионов. Тем более что многие местные, оставив родные села, разъехались по всей России.

Проект представлен на местном туристическом портале, при этом экскурсионная программа объединяет едва ли не все березницкие достопримечательности разом: обещают и рассказ об истории «бывших поселений», и визит в сам музей «Быт и труд крестьянской семьи», и мастер-класс по народной выпечке, и даже катание на коньках в том самом крытом спортивном центре.

Появились, правда, и стихийные места силы. Так, например, к раме, установленной на берегу реки Устьи, стали массово приезжать молодожены и теперь вешают на нее извечные памятные замки. «Этого, — смеется Ирина Кокорина, — нам, конечно, не очень хочется. Но мы рады, что людям нравится».

Едва ли не главное достижение: появление нового праздника в одной из подопечных деревень, деревне Чума, расположенной в нескольких километрах от Березника. Когда-то именно здесь жили представители небольшого народа — заволоцкой чуди. Информацию о ней помог собрать один из местных школьников. Он же, основываясь на рассказах старожилов, нарисовал подробную карту исчезнувшей деревни, которую позднее нанесли на информационный модуль. А за модулем туда потянулись и покинувшие деревню местные жители. Теперь, говорит Ирина Кокорина, они собираются каждое лето, устраивают застолье, поют традиционные песни и делятся новостями.

Проект в Сепе развивается еще активнее — вслед за музеем там уже появились собственный культурный квартал, центр ремесел и у каждого — по собственной странице в социальных сетях. Есть даже отдельная страница, посвященная местному сообществу. Там, например, проводятся образовательные мероприятия для местных жителей. Только в планах на январь у них — мастер-классы по работе с социальными сетями и выездная сессия «Методика проведения фольклорно-этнографической экспедиции и обработки материала».

Как объяснял ранее Александр Юминов, местным жителям нравится происходящее. Они выступают против массового туризма, но хотят, чтобы к ним приезжали гости. Потому что «хотят общения». Об этом же говорит и Ирина Кокорина: «Если у вас будет такая возможность, приезжайте, пожалуйста, к нам — вы увидите, как, оказывается, можно в России жить. В прекрасном, чистом, благоустроенном селе».

В благотворительном фонде Потанина, который в рамках своей музейной программы предоставил гранты на реализацию и того, и другого музея, говорят, что ценность — в той самой «инициативе снизу».

«У нас в силу разных обстоятельств сокращается и будет сокращаться доля сельского населения, у нас будет уменьшаться количество деревень, у нас возникает риск утраты этой памяти, утраты идентичности себя, как человека, принадлежащего к деревне.

Как следует из описания удмуртского проекта, предполагалось, что он может послужить моделью для создания небольших региональных музеев нового поколения. Правда, подчеркивал его руководитель вскоре после открытия народного музея, одними из первых туда потянулись люди из других районов Удмуртии — многие радовались и говорили, что хотели бы, чтобы и у них было так же. Но мало кто, подобно жителям Сепа или Березника, готов был предложить свою идею.