В центре промышленного Челябинска остался уголок, который, кажется, не трогает время. Здесь все также примеряют вещи, стоя на картонке на полу, за ширмой или на складе с вещами. «Знающий идет на базар» На этом рынке ощущаешь себя пришельцем из будущего. Это место за минувшие двадцать-тридцать лет почти не изменилось. Те же металлические боксы, которые продавцы раскладывают каждое утро, развешивая на них товар. Та же вереница зазывал, затягивающих каждого прохожего к своим джинсам и сумкам. Торговые ряды находятся внутри крытого павильона — это единственная разница с базарами прошлого, которые были под открытым небом. «Девушка, юбки на вас, — вторгается в воспоминания голос очередного продавца. — Не желаете платье? Куртку? Блузку? Футболку? Маечку? Кардиган есть крутой…». Я машу головой — ничего не хочу — но продавец снова и снова перечисляет предметы женского гардероба. «Оленька, чай будешь?» — меня обгоняет немолодая женщина с телегой продуктов. Вот это да! И обеды предлагают также, как в прошлом веке. Несмотря на огромное количество продуктовых магазинов и закусочных поблизости, местные работники предпочитают питаться по-старинке — едой, приготовленной кем-то дома. «Кроссовки надо? — слышится с другой торговой точки. — Туфли, сапоги, ботинки, босоножки, сланцы, кеды?». Продавец произносит слова быстро, не задумываясь, в надежде, что уж какая-то из разновидностей обуви точно нужна каждому. Вещевые рынки Около контейнера с вереницей кроссовок останавливаются молодые парни. Они выглядят как студенты или выпускники школы. Один берет в руки черно-белые, резко пахнущие резиной бутсы. Продавец вырастает, как из-под земли, и начинает нахваливать товар: «Посмотри, как гнутся, посмотри, не ломаются, не треснут. Прошиты, прострочены, крепкие, на десять лет хватит». Покупатель ставит обувь на место. Продавец не отстает, предлагая те или иные модели, интересуясь размером и пожеланиями по цене. Спрашиваю ребят, что привело их на рынок, ведь в городе огромное количество торговых центров, моллов, да и в интернете можно заказать, что угодно. «Знающие люди идут на рынок, — многозначительно объясняет один из них. — Да я шучу. Если честно, я на китайских сайтах много именно таких моделей вижу, а как купить, не померив-то? Присмотрю модель, сюда приду — всегда нахожу такую. Видимо, хозяин тоже у китайцев закупается». «Интернет губит наши продажи» Подхожу к одному из входов на рынок. Или выходов. Их здесь несколько, как и раньше. Попасть на территорию, которая никак не закрывается на ночь, можно с разных сторон. Киоск с надписью «Горячее питание» давно заброшен и пустует. Около него разложил товар торговец искусственными цветами. Чуть поодаль многообещающий штендер «Мир штор» предлагает вниманию покупателей не более десяти-пятнадцати однотипных портьер. Упираюсь в стенд с солнцезащитными очками. Немногочисленные покупательницы примеряют модели, глядя в небольшое зеркальце, прикрепленное над прилавком. «Девушка, давайте очки подберем, — увидев меня, оживляется продавец. — Смотрите, вам вот такие должны подойти, круглые». Всё же мастерству заговаривать зубы и привлекать клиентов торговцев можно позавидовать. Мне не нужны очки, тем более, с рынка. Но человек протягивает мне их — и неудобно не примерить. Я послушно надеваю очки. Девушка бросается ко мне, теребит за ушами, натягивая глубже, потом трогает ледяными пальцами за нос, опуская пониже. И полились комплименты: «Какая же вы же красавица, а в очках — глаз не оторвать! И можно не краситься, они непрозрачные же! И форма модная, и цвет, черно-белые — просто кладезь!» Я не даю себя уговорить, снимаю очки, в которых напоминаю кота Базилио, и вешаю на стеллаж. Продавец не торопится меня отпускать. Предлагает другие модели. Я решаюсь, наконец, сказать, что на китайских сайтах видела такие же очки из дешевого пластика, ровно в два раза дешевле. И даже за 200 рублей они мне не нужны. «Интернет портит нам продажи, — признается продавец, заметно погрустнев. — Повадились все: придут померить, посмотреть, идет ли им форма. Но не покупают. А мне как жить? Итак прошлогодние уценила, по сто рублей даже не берут». Продавец, ее зовут Елена, продолжает жаловаться на судьбу. Закуп высокий, мода переменчива, воры не дают расслабиться. Один тут дважды подходил, хватает и убегает. Нет, на базаре есть охрана, но куда там угнаться за вором-спринтером? То холодно, то жарко, то торгуются до упада, то сломают, то поцарапают. Интересуюсь: «Так почему не бросите торговлю?» Елена смотрит на меня с удивлением: «Так, а что делать? Иногда зарплата нормальная, хозяйка дает 500 рублей за выход плюс процент. Да и цены можно “наварить”, когда новый товар придет или модель удачная. Я позавчера с похмелья умирала, ну и позвонила сменщице: выйди за меня, не смогу отработать. Та вышла, выручила. В каком офисе я такой график найду?». «Припотела, а так хорошо вам» Товары разложены длинными рядами. Кроссовки сменяют куртки. Чуть поодаль — ковры. За ними — мужская одежда. Продавец Ильнур говорит, что вообще-то предпочитает торговать в Москве или даже в Турции, но братья в этом году обосновались в Челябинске у дальнего родственника. Вот и он подтянулся. Торгует всем, что привозят: футболками, куртками, свитерами. Одежда у них мужская, она легче продается и не требует разнообразия. Рядом с Ильнуром джинсами торгует миловидная девушка в черной куртке и черных брюках со стразами. «Да, на улице погуляешь, пить захочется, — она указывает на бутылку с водой у меня в руках. — А вы посмотрите джинсики на себя, только привезла товар, эксклюзивные модели». Видимо, услышав фразу «эксклюзивные модели» на рынке, я сделала такое удивленное выражение лица, что она восприняла это как согласие. Не успеваю понять, как это произошло, но уже послушно иду за Ольгой внутрь контейнера. Вот оно, возвращение в прошлое. На площади примерно метр на метр, свободной от товара, стоит самодельное зеркало в деревянной оправе. Около него лежит… нет, не картонка из 90-х, а кусок линолеума. Хорошо, что сегодня 16, а не -30 — примерять джинсы, стоя на нем, было бы не так весело. Ольга с первой попытки достает джинсы, которые мне подходят. Надеваю их, стараясь не соскользнуть с линолеума. Джинсы впору, только чуть велики в талии. «Можно взять на размер меньше. А можно и эти оставить, — тараторит продавец. — Смотри, ты припотела немного, а так они хорошо сидят. Можно с ремнем носить, ну и так красиво! Такое качество хорошее, плотные, не порвутся. Отличные джинсы, бери, даже не думай! Две восемьсот стоят, тебе за две с половиной отдам». Покупать джинсы в мои планы не входило. Но Ольга не унимается, предлагая модели шире и уже, длиннее и короче. Я решаюсь на крайние меры: объявляю, что денег с собой нет. Девушка теряет ко мне всякий интерес. От ее общительности и радушия не остается и следа. «Надумаете — приходите, — говорит она. — Я вам сейчас визитку дам». Визитку? На рынке? Для меня это звучит примерно, как если бы она предложила в 1991 году созвониться по скайпу. Но нет, Ольга действительно протягивает визитку с рекламой джинсов из Турции. Чтобы я легко ее нашла, обозначен не отдел, линия, павильон, а… номер контейнера. Базара нет? Незаметно иду на другую сторону вещевой ярмарки. Она малолюдна. Открывает торговый ряд очередной контейнер с очками. Рядом с входом сидит пожилая женщина и предлагает большие клеенчатые сумки в клетку. Именно в таких в конце прошлого века возили товар челноки. Неужели их кто-то покупает? Тут же вижу, что да. К торговке подходит пожилая женщина с маленькой девочкой. Вертит в руках сумку, ставит на место, берет другую. Подхожу ближе. «Да вот, совсем не собиралась ничего покупать, — объясняет женщина. — Приехали с дочкой и внучкой в больницу из Еманжелинска, собирались просто анализы сдать. Врач дочь осмотрел, говорит: “Ничего серьезного, но давайте мы вас гонять туда-сюда не будем, прооперируем сейчас”. Уложили в больницу. А мы ж не собирались. Вот сейчас купим маме халат, тапочки, продукты, все сложим и поедем домой». Бабушка покупает самую дешевую сумку, а я остаюсь с продавцом. «Только приезжие на рынок и идут, — бормочет она. — Раньше все только на базаре и закупались. А сейчас пожилые да из области по привычке сюда, а остальные в магазины». За сумками вереница завешанных тряпками пустых контейнеров. Торговля не идет, видимо, давно. Натыкаюсь на павильон, предлагающий перезапись видеокассет и сборник татаро-башкирской эстрады. Он местами заржавел. Очевидно, хозяин давно бросил предлагать свои услуги за ненадобностью. С еще одной стороны рынок граничит с православным храмом. И торгуют здесь садово-огородным инвентарем. «Ой, а раньше же здесь продукты были?» — спрашиваю продавца. «А, того базара уже нет, — мужчина погружается в воспоминания. — Эта часть рынка вымирает. Да, что говорить, и та тоже. Раньше, как вспомню, какая бойкая торговля шла! И шапки норковые тут можно было купить, и дезодорант я первый на этом самом месте продал. Купил по блату за рубль пятьдесят, продал за три рубля». Мы вспоминаем прошлое. Я интересуюсь, почему, если торговля плохая и прибыли почти нет, он не сменит рынок на магазин? «Да торговал я вон там, — мужчина показывает на торговый центр. — Аренда 35 тысяч в месяц. У меня таких оборотов нет давно. А снимешь меньше отдел — толком не разложишь. По соседству у меня был отдел фото на документы, еще какая-то торговля шла, люди ходили. А как он съехал, там заселилась посуда. Во-первых, почти конкуренты. Во-вторых, посещаемость упала сразу. Вернулся на рынок. Не каждый в магазин потащится, он далеко от остановки! А мы тут, рядышком, мимо не пройдешь». С рынка я ушла, так ничего и не купив. Но с ощущением, будто только что прокатилась на машине времени в конец прошлого столетия.